* * *
Уже допета жизнь моя,
А что добился в жизни я?
Что делал? и о чем мечтал?..
Любой развалится металл…
Дышал я, и о чем-то пел,
Подняться над листвой хотел.
Какая глупая мечта —
Не покорилась высота.
Но никого я не виню,
Легко обиду схороню.
Такая у меня судьба,
Своё знай место, голыдьба.
И не позволил мне Господь
Тропу к Парнасу побороть.
А горы все же выше трав,
Во всем, всегда
Всевышний прав.
* * *
Все земное уходит в упадок,
Разрушается, падает в прах;
И в тоску превращается радость,
Рощ, лугов изменяется плат.
Но не рвется высокая Вера,
Остается такой, как всегда,
Не измеришь ее мерой,
Той, что нам предлагают года.
Что поделаешь — всё умирает,
Рвётся самая крепкая нить.
Да, превратна любовь земная
И с Небесной ее не сравнить.
* * *
Нерукотворное вино
Упавшее с лазурной выси -
Одно лишь ты тому виной,
Что многого я не добился.
Что неопознанным уйду -
Влекомый непонятной силой,
И что метели запоют
Над неухоженной могилой.
Как сердцу тяжко и темно.
О, светоносное начало!
Нерукотворное вино
Какую радость ты вручало!
* * *
Все цветет, созревает и падает,
Так задумано, так решено.
Изменить эту жизнь рады бы,
Очень рады бы, но не дано.
Но дано на земле нам родиться,
Хлеб в поту добывать, любить;
Пролететь свой отрезок, разбиться,
О подлунной стране забыть.
* * *
Как будто тлен ее не трогает,
И не испепеляет зной, —
Уходит пыльная дорога
Под осеребренной Луной.
По ней шли многие и многие
Бросая взгляд на небосвод;
Она тебя еще проводит,
Она тебя переживет.
Лишь только Небо не состарится,
Лишь только Небо не сгорит.
Дорога вдаль бежать устанет -
Исчезнет черточкой земли.
* * *
Золотая мелодия осени,
Неостывшие облака,
И душа еще к радости просится
Дуновением ветерка.
Продолжаешь еще надеяться,
Что не будет замерзших луж,
Что не будут метаться метели
Избегая солнечный луч.
Вот и веришь надежде плотненько,
Хоть и знаешь — обманет она.
Облака это пар все-таки,
А не башни, не терема.
* * *
Не возмущайся и забудь ты
Ручей, где много серой пены,
И эти гнутые заборы,
Обшарпанные эти стены,
И синь - поеденную молью,
И грязь - подернутую глянцем...
Забыть наверно это можно,
Но не рожден я чужестранцем.
* * *
Сегодня ты — Наполеон,
А завтра узник ты «Елены»,
И всюду каменные стены,
И осуждений миллион.
Глубокий ты прорезал след,
Тебя история возносит,
Но кто-то очень строго спросит,
Кто от восторга не ослеп.
И эта память на крови —
Она довольно тяжкий посох.
Останется большим вопросом:
Правы убийцы, не правы?
* * *
«Смерть — вечный сон» — сказала ты,
И загрустила неподдельно:
Проснулась сразу ночь метельная,
И тьма упала с высоты.
Пройдет каких-то полчаса
И ты о грусти позабудешь,
Опять ты озорною будешь,
Наступит смеха полоса.
Никто не знает что за ней,
За гранью этой поворотной,
Какие расстелил полотна
Земных Распределитель дней.
* * *
Зачем искать — все, что необъяснимо?
Желания при этом не тая.
Как много звуков пролетает мимо,
Как много капель пронесет струя.
Но хватит капель, хватит этих звуков,
Которые сумеешь ты понять;
Не надо лишних слов и лишней муки,
Не надо звезд невидимых хватать.
* * *
Я отравою песен болен,
Из-за них всех потерь не счесть,
Из-за них я теперь не с тобою,
И другой у тебя есть.
На тебе красивая шубка,
И изысканный макияж.
То, что было — совсем не шутка,
То, что было — совсем не блажь.
С песней мне не легко было,
И при буре, и при тишине;
Но она мне не изменила,
И уже не изменит мне.
* * *
Ты не вини. Я — не виню:
Взметнулись горы между нами,
И тучи моря, и цунами,
И память предана огню.
Ты не останешься одна,
Тебя не тронет ветка грусти,
И не заплачут в сердце гусли,
И в омуте не видно дна.
В том нет сомнения искони —
Судом последним судит Небо.
Уйдем мы друг за другом следом,
Когда иссякнут наши дни.
* * *
У всего, что мы видим —
Свои законы;
Можем на составные
Разложить чернозем;
А откуда пришли
Разве запомнили?
И осознали —
Куда уйдем?
Как смеем твердить,
Что везде одинаково?
И за звездами тоже,
Что и у нас;
Словно с лестницы таз
Сброшенный брякаем:
Восхищает самих
Его резонанс.
Мир зазвездный неведом!
На наш не похож он,
А иначе откуда
Это сонмище тайн?
Что мелькает под носом
Объяснить мы не можем,
О Вселенной мечтая
Напрямик и впотай.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэма "Дочь Иаира" - Вадим Сафонов Когда щупальцы разочарования обхватили твое сердце.
Небо затянулось свинцовыми тучами. И кажется тебе
никто не может помочь. Тогда из глубины твоего
естества раздается крик - это крик истерзанной
болью души, запертой в стенах отчаянья и беспомощности.
Этот крик услышан Богом, который всегда готов помочь
сокрушенным сердцем, измученным и ослепленным горем
людям, в духе которых зарождается огонь веры.
«Дочь Иаира» - девочка подросток, которая была
воскрешена и исцелена Иисусом Христом. Один из
тысячи реальных фактов служения Богом человеку.
Служения, которое не прекращается и сегодня.
1) "Красавица и Чудовище" 2002г. - Сергей Дегтярь Это первое признание в любви по поводу праздника 8 марта Ирине Григорьевой. Я её не знал, но влюбился в её образ. Я считал себя самым серым человеком, не стоящим даже мечтать о прекрасной красивой девушке, но, я постепенно набирался смелости. Будучи очень закомплексованным человеком, я считал, что не стою никакого внимания с её стороны. Кто я такой? Я считал себя ничего не значащим в жизни. Если у пятидесятников было серьёзное благоговейное отношение к вере в Бога, то у харизматов, к которым я примкнул, было лишь высокомерие и гордость в связи с занимаемым положением в Боге, так что они даже, казалось, кичились и выставлялись перед людьми показыванием своего высокомерия. Я чувствовал себя среди них, как изгой, как недоделанный. Они, казалось все были святыми в отличие от меня. Я же всегда был в трепете перед святым Богом и мне было чуждо видеть в церкви крутых без комплексов греховности людей. Ирина Григорьева хотя и была харизматичной, но скромность её была всем очевидна. Она не была похожа на других. Но, видимо, я ошибался и закрывал на это глаза. Я боялся подойти к красивой и умной девушке, поэтому я общался с ней только на бумаге. Так родилось моё первое признание в любви Ирине. Я надеялся, что обращу её внимание на себя, но, как показала в дальнейшем жизнь - я напрасно строил несбыточные надежды. Это была моя платоническая любовь.
